Реквием по идеалистам

Борис Тух

Два последних романа Василия Аксенова приходят к читателям уже после смерти писателя. «Таинственная связь» уже издана отдельной книгой; о «Детях ленд-лиза» известно только то, что в них идет речь о детстве и ранней юности автора, проведенных в Казани – родители Аксенова, как известно, были репрессированы… И то, что роман выйдет осенью в журнальном варианте...

«Таинственная связь» - ироничное и откровенное, вполне в духе «зрелого Аксенова» («Ожог», «Остров Крым», «Скажи: изюм»), повествование, в котором автор не щадит ни себя, ни соратников-современников, чьи имена где-то в 1960-1980-е годы были у всех на слуху, но теперь отошли в тень, а то и в небытие… Уж не знаю, что предпочтительнее – сиять в ореоле посмертной славы (чернь, как заметил Пушкин, любить умеет только мертвых), или своим творчеством, а еще больше – поступками, напоминать другое едкое замечание Пушкина: он вечно будет славен, но – ах! – почто так долго жить?

Игра в угадайку

Когда мы были молодые и чушь прекрасную несли…
Юнна Мориц.

Аксенов написал о поколении творцов, начинавших в 1960-е годы, пронизанные наивным и державшемся на непрочном фундаменте оптимизмом оттепели, и прошедших сквозь недолгое и яркое время духовного подъема, время, когда им казалось, что они едины… А потом испытавших глубокое разочарование, страх, что нравы сталинской эпохи возвращаются – это после разгрома, учиненного Хрущевым тем, кто отступил от заветов соцреализма. (Впрочем, они возвращаются периодически – и не имеет значения, по чьей инициативе – несуществующего ли уже ЦК КПСС или церковников, инспирировавших суд над организаторами выставки «Запретное искусство». Сочиняя роман «Остров Крым», Аксенов искренне верил, что если в России – или хотя бы небольшой, но суверенной ее части – построить государство, опирающееся на частную собственность и демократию, то жители его будут процветать не хуже, чем нынешнее население нефтеносных Эмиратов. Практика опровергла эту утопию! Проблема, очевидно, не в альтернативе капитализм\коммунизм, а в чем-то более глубоком.) А потом герои романа (т.е. реальные властители дум) становятся врагами системы. Точнее, система сама – своей негибкостью, подозрительностью, ненавистью ко всему яркому, нестандартному, талантливому – превращает их в своих врагов!

Но не ищите в книге реалистические портреты! Мемуарный роман, пояснял Аксенов, создает достаточно условную среду и условные характеры. Писатель ссылается на пример Валентина Катаева, который в повести «Алмазный мой венец» отгородился от мемуарного жанра условными кличками. Так же поступает и Аксенов. Евгений Евтушенко у него Ян Тушинский, Роберт Рождественский – Роберт Эр, Эрнст Неизвестный – Генрих Известнов, Булат Окуджава – Кукуш Октава, Белла Ахмадулина – Нэлла Аххо; сам автор выступает под псевдонимом Ваксон. И т.д. Но т.к. наряду с реальными персонажами в романе действуют вымышленные и собирательные, а некоторые из прототипов выступают под двумя именами, читателю легко запутаться. Особенно если он не жил в ту эпоху или не слишком интересовался ею.

Гораздо больше дает упоминание Валентина Катаева. Он был главным редактором журнала «Юность», в котором печатались шестидесятники – и он же ввел в русскую советскую прозу новые стилистические черты, уводившие от скучных канонов соцреализма. Сам Катаев называл этот стиль мовизмом, от французского слова mauvais, плохой. В наше время все пишут хорошо, говаривал он, и чтобы тебя заметили (на фоне соцреалистической гладкописи –Б.Т.), надо писать плохо. На самого Катаева – в его поздней прозе, начиная со «Святого колодца» - влиял Джеймс Джойс с его потоком сознания. Проза Аксенова тоже не прошла мимо Джойса (возьмем хотя бы «экспериментальный» роман «Поиски жанра»), но – уже начиная с «Затоваренной бочкотары» - в ней появляются элементы сюрреализма, а вершиной аксеновского сюрреализма стала одна из поздних книг – явно недооцененная (было принято утверждать, что знаменитый прозаик исписался, занимается трюкачеством) «Москва-ква-ква».

Прототипы и портреты

Быть в СССР золотой молодежью и не быть сволочью — это надо было иметь особый дар.
Эрнст Неизвестный.

Аксенов временами беспощаден к своим персонажам. И к себе самому, показывая, как он был буквально размазан по стенке своими депрессиями. Правда, с возрастом становится снисходительнее. В «Скажи: изюм» он гораздо резче отзывается о персонаже по имени Алик Конский, чем в «Таинственной страсти» - о Якове Процком (в обоих случаях прототипом является Иосиф Бродский). Да и Ян Тушинский описан с пониманием: автор смеется над его безудержной страстью к саморекламе и поразительным умением сидеть на двух стульев и быть оппозиционером с дозволения начальства – но почти всюду добродушно.
Наверно, оттого, что все это – дела минувших дней. На фоне нынешней тусовки тогдашняя богема выглядит образцом чистоты и высокой морали. Во всяком случае, у людей имелись идеалы. Правда, многие в конце концов предали свои идеалы. Строчка к предательству таинственная страсть (Ахмадулина) ложится в название книги амбивалентно – то ли она характеризирует персонажей и эпоху, то ли опровергается ими.

Главным положительным (!) героем своего романа Аксенов сделал Роберта Эр (Рождественского); вроде бы не такого уж близкого автору мировоззренчески. Рождественский всегда был советским поэтом и продолжал верить в то, во что уже никто не верил, НО:

Сейчас об этом надо забыть, вымести все слежавшееся в закоулках прошедшего. Ради Робы, ради его светлой памяти. Он жил в окружении всяких, но сам был всегда чист…

Редчайшее свойство!

Правда, портрет другого героя, о котором можно сказать то же самое, Влада Вертикалова (Высоцкий), напрочь не получился. Он присутствует в романе, но не живет. Другой характер, другая ментальность, другое поколение… А Василий Аксенов, о чем бы ни писал, оставался человеком своего поколения и своего круга.

Его время еще наступит

Если путь прорубая отцовским мечом,
Ты солёные слёзы на ус намотал,
Если в жарком бою испытал что почём, -
Значит, нужные книги ты в детстве читал!

Владимир Высоцкий

Повторять: «Аксенов исписался, его талант остался в прошлом», - любимое занятие литераторов, которые ни в мастерстве сюжетосложения, ни в чуткости к слову в подметки не годятся Василию Аксенову.

Аксенов – гениальный писатель для юношества. Как бы ни играл он словом, как бы ни выстраивал сложные сюрреалистические конструкции, сквозь все это проступают точный и напряженный сюжет и общая романтическая настроенность повествования.

Его поколение было романтичным. И чуть-чуть инфантильным. Потому что верило в победу Добра. Даже в такой горькой и безнадежной книге, как «Скажи: изюм» на последних страницах появляется ангел по фамилии Раскладушкин, который всех примиряет – и неразрешимый конфликт художника и власти кажется пустяком! А в другой столь же безнадежной, «Остров Крым», читатель в первую очередь погружается не в гибель утопии, а в отождествление себя с главным героем, суперменом и покорителем сердец Андреем Лучниковым (этот образ для автора и для читателя – воплощенная мечта о себе, любимом).

И в «Острове Крым» спасителем белой идиллии становится вполне инфантильный лейтенант британского флота Бэйли-Лэнд, который с мальчишеским любопытством прикидывает: а что будет, если по наступающим по тонкому льду красным отрядам открыть огонь из 12-дюймовой орудийной башни линкора?

«Таинственная страсть» - это сопряжение мотивов «Острова Крым» (беззаботная жизнь богемы 60-х) и «Скажи: изюм» (борьба за свободу искусства от идеологии). В своем последнем романе Аксенов вернулся к вопросам, которые его волновали всю жизнь.

Несчастье заставит пройти через грязь/ купаться ж в ней свиньи лишь могут, - сказано в одной из баллад А.К.Толстого. Общество сегодня находится на этиапе прохождения через грязь. Но оно когда-нибудь выберется на твердую и чистую почву. И тогда Аксенов станет одним из самых востребованных писателей.

Русский Портал. Литературная Эстония